Неточные совпадения
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево
гребни гор, один
выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Зашли в ресторан, в круглый зал, освещенный ярко, но мягко, на маленькой эстраде играл струнный квартет, музыка очень хорошо вторила картавому говору, смеху женщин, звону стекла, народа было очень много, и все как будто давно знакомы друг с другом; столики расставлены как будто так, чтоб удобно было любоваться костюмами дам; в центре круга вальсировали
высокий блондин во фраке и тоненькая дама в красном платье, на голове ее, точно хохол необыкновенной птицы, возвышался большой
гребень, сверкая цветными камнями.
Отроги хребта, сильно размытые и прорезанные горными ключами, казались сопками, разобщенными друг от друга. Дальше за ними виднелся
гребень водораздела; точно
высокой стеной окаймлял он истоки Такунчи. Природа словно хотела резко отграничить здесь прибрежный район от бассейна Имана. В том же месте, где соединялись 3 ручья, была небольшая полянка, и на ней стояла маленькая фанзочка, крытая корьем и сухой травой.
Ориентировочным пунктом может служить здесь
высокая скалистая сопка, называемая старожилами-крестьянами Петуший
гребень. Гора эта входит в состав водораздела между реками Тапоузой и Хулуаем. Подъем на перевал в истоках Хулуая длинный и пологий, но спуск к Тапоузе крутой. Кроме этой сопки, есть еще другая гора — Зарод; в ней находится Макрушинская пещера — самая большая, самая интересная и до сих пор еще не прослеженная до конца.
Рано мы легли спать и на другой день рано и встали. Когда лучи солнца позолотили вершины гор, мы успели уже отойти от бивака 3 или 4 км. Теперь река Дунца круто поворачивала на запад, но потом стала опять склоняться к северу. Как раз на повороте, с левой стороны, в долину вдвинулась
высокая скала, увенчанная причудливым острым
гребнем.
Отверстие было довольно высоко над водою, и в тихую погоду можно было плавать на лодке безопасно, но
гребни высоких валов попадали в дыру.
Сад и огород тоже обнесены
высоким забором, с гвоздями по
гребню, за ним — сад монастыря; в густой зелени старых лип тонут голубые главы двух маленьких монастырских церквей — зимней и летней.
Дома поднимались по горе густою, красивой толпой всё
выше, на самом
гребне горы они вытянулись в ровную линию и гордо смотрели оттуда через реку.
— Урра! — загремели мы в ответ и бросились на молнию выстрелов, на
гребне высокого вала…
Тут мельник вышел уже на самый
гребень дороги, откуда начинался пологий спуск к реке. Впереди уже слышно было, — так, чуть-чуть, когда подыхивал ночной ветерок, — как сонная вода звенит в потоках. А сзади, оглянувшись еще раз, мельник увидел спящее в садах село и под
высокими тополями маленькую вдовину хатку… Он остановился и подумал немного, почесываясь в голове.
Высокий частокол с зубчатым
гребнем скрывал крышу здания; лес подступал к нему с трех сторон.
Они как будто поднимались все
выше. Звезды становились все больше и ярче. Потом из-за
гребня возвышенности, на которую они поднялись, показался краешек давно закатившейся луны. Она как будто торопилась уйти, но Макар с попиком ее нагоняли. Наконец она вновь стала подыматься над горизонтом. Они пошли по ровному, сильно приподнятому месту.
Налево был едва виден
высокий крутой берег, чрезвычайно мрачный, а направо была сплошная, беспросветная тьма, в которой стонало море, издавая протяжный, однообразный звук: «а… а… а… а…», и только когда надзиратель закуривал трубку и при этом мельком освещался конвойный с ружьем и два-три ближайших арестанта с грубыми лицами, или когда он подходил с фонарем близко к воде, то можно было разглядеть белые
гребни передних волн.
Высокие волны с белыми
гребнями покрывали всю громадную поверхность.
Этот же берег отлогий, на аршин
выше уровня; он гол, изгрызен и склизок на вид; мутные валы с белыми
гребнями со злобой хлещут по нем и тотчас же отскакивают назад, точно им гадко прикасаться к этому неуклюжему, осклизлому берегу, на котором, судя по виду, могут жить одни только жабы и души больших грешников.
Самое устье Тумнина узкое. Огромное количество воды, выносимое рекою, не может вместиться в него. С берега видно, как сильная струя пресной воды далеко врезается в море, и кажется, будто там еще течет Тумнин. Навстречу ему идут волны, темные, с острыми
гребнями. Они вздымаются все
выше и
выше, но, столкнувшись со стремительным течением реки, сразу превращаются в пенистые буруны.
Когда мы вышли из реки Улике, течение подхватило нашу лодку и понесло ее в море. Навстречу шли большие волны, увенчанные белыми
гребнями: одна другой
выше, одна другой страшнее.
Около сарая стояли сыновья Жмухина: старший держал ружье, у младшего был в руках серый петушок с ярким красивым
гребнем. Младший изо всей силы подбросил петушка, тот взлетел
выше дома и перевернулся в воздухе, как голубь; старший выстрелил, и петушок упал, как камень.
Мы шли, шли… Никто из встречных не знал, где деревня Палинпу. На нашей карте ее тоже не было. Ломалась фура, мы останавливались, стояли, потом двигались дальше. Останавливались над провалившимся мостом, искали в темноте проезда по льду и двигались опять. Все больше охватывала усталость, кружилась голова. Светлела в темноте ровно-серая дорога, слева непрерывно тянулась
высокая городская стена, за нею мелькали вершины деревьев,
гребни изогнутых крыш, — тихие, таинственно чуждые в своей, особой от нас жизни.
Архитектура этого строения напоминает небольшой замок средневекового барона. Все это здание составлено как будто из отдельных, слепленных между собою домиков, с
высокими, покатыми кровлями, на
гребнях которых, в виде украшений, виднеются шары и железные флюгеры.
Александр Павлович был в Преображенском мундире, с аксельбантами на правой руке, но без эполет, которых тогда не носили; в белых погонах и коротких ботфортах, на голове
высокая трехугольная шляпа с черным султаном на
гребне и белым плюмажем по краям.
А чтобы и тому было поваднее, снабдил его зваными дарами деревенского припасения, которые вынул из заветной скрыни: панночке
высокий черепаховый
гребень «с огородом», а панычу золоченую склянку петухом с немецкою подписью.
Этот пес имел довольно необыкновенную — пеструю, совершенно тигровую рубашку и любил в погожие дни лежать на
гребне той
высокой завалины, по которой выравнилась над косогором линия дома, и любоваться открывавшимся оттуда зрелищем.